⏮️ Начало истории читать здесь:
Когда Агафья вошла в квартиру, Вера уже почти не реагировала на происходящее. Лежала с закрытыми глазами, иногда постанывая.
Знахарка присела рядом, достала из сумки— старой, кожаной, потёртой — свечу, зажгла. Положила ладонь на голову больной. Долго молчала, шевеля губами, будто читая что-то про себя. Потом вздохнула.
— Порча это.
— Какая порча? — Пётр, стоявший в дверях, нахмурился. — Вы что, серьёзно?
— Куда уж серьёзней. На соль сделано. Женщина молодая навела, со злым умыслом.
— На соль? — переспросил Алексей. И тут же вспомнил: розовая коробка. Рождественский подарок. Кристина…
— Дарил вам кто-нибудь соль? — будто прочитав его мысли, спросила Агафья.
— Невестка, — тихо ответила Вера, приоткрыв глаза. — Кристина. Но она не могла… Она же…
— Могла, милая. Ещё как могла.
Алексей почувствовал, как у него холодеют руки.
— Подождите. Вы хотите сказать, что Кристина… что она специально…
— Не мне тебе говорить, что там у вас в семье. Но порчу навела она. Вижу это ясно, как тебя сейчас вижу.
Агафья достала из своей сумки бутылочку тёмного стекла.
— Вот отвар. Половину сегодня пусть выпьет, половину — завтра натощак. И соль эту найдите, где она у вас лежит. Под порог рассыпьте. Как Вера поправится — та сама придёт. И через порог не переступит.
— Почему не переступит? — не понял Пётр.
— А вот увидишь, — загадочно улыбнулась знахарка. — Своё зло её же и остановит.
***
Через час после того, как Вера отпила из бутылочки, ей полегчало. Сначала немного, потом заметно. Скорая так и не приехала, но она уже была не нужна.
— Петь, — Вера села на кровати, — я есть хочу.
Он смотрел на неё, не веря своим глазам. Ещё полчаса назад она была почти без сознания, а сейчас просит есть.
— Оладьи будешь? — только и смог сказать он.
— Буду. С вареньем.
К утру Вера уже сама хлопотала на кухне. Лёшка, который остался ночевать у родителей, смотрел на неё как на чудо.
— Мам, ты как вообще?
— Нормально, сынок. Отпустило совсем.
Он достал телефон, набрал Кристину. Та ответила сразу — голос недовольный, сонный:
— Чего тебе? Рано же ещё.
— Приезжай.
— Зачем?
— Приезжай, говорю. Разговор есть.
***
Кристина появилась через два часа. Алексей видел в окно, как она вышла из такси — красивая, уверенная, в новом пальто. Год назад он был от неё без ума. Казалось, что вот она — женщина его жизни. Умная, амбициозная, знает, чего хочет…
Пётр стоял в прихожей, рядом с входной дверью. Под ковриком — россыпь розовых кристаллов. Той самой соли.
Звонок.
— Открываю, — сказал он.
Кристина стояла на пороге, улыбаясь дежурной улыбкой.
— Здравствуйте, Пётр Николаевич. А где Лёша?
— На кухне. Заходи, Вера оладьи напекла.
И тут случилось странное. Кристина шагнула вперёд — и вдруг остановилась. Её лицо дёрнулось, улыбка сползла, уступив место чему-то хищному, злому.
— Знаете, я лучше тут подожду, — она отступила на шаг. — Душно у вас как-то.
— Душно? — Пётр смотрел на неё, не моргая. — С чего бы?
— Лёша! — крикнула она, не глядя ему в глаза. — Выходи, поговорим на улице.
Алексей вышел в коридор. Смотрел на невесту сквозь дверной проём — и не узнавал её. Будто пелена спала с глаз.
— Не можешь войти? — тихо спросил он.
— Не понимаю, о чём ты.
— Понимаешь.
Они стояли друг напротив друга — он внутри квартиры, она снаружи. Между ними — невидимая черта.
— Мама поправилась, — сказал Алексей. — Врачи не помогли, а вот одна знахарка — помогла. Знаешь, что она сказала?
Кристина молчала. Её красивое лицо окаменело.
— Сказала, что порча. На соль сделана. И что навела её молодая женщина.
— Это бред какой-то, — Кристина попыталась рассмеяться, но вышло фальшиво. — Лёш, ты сам себя слышишь? Порча, знахарки… Мы в каком веке живём?
— В том, в котором ты чуть не убила мою мать.
Тишина. Где-то внизу хлопнула дверь подъезда.
— Ты больной, — прошипела Кристина. — Вся ваша семейка — больные.
— Уходи.
— Да с удовольствием! — Она развернулась, застучала каблуками по ступенькам. — Свяжись тут с нищетой… Квартира, дача — всё равно рухлядь старая! Забирайте своё барахло, подавитесь!
Алексей закрыл дверь. Прислонился к ней спиной. В кухне мать с отцом молча смотрели на него.
— Ну вот и всё, — сказал он, и сам удивился, как спокойно прозвучал его голос.
— Лёшенька… — Вера подошла, обняла сына. — Прости, сынок.
— За что, мам?
— Что сразу не разглядела её. Чувствовала же, что неладное с этой девушкой. А молчала — думала, тебе виднее.
Он обнял её в ответ, крепко, как в детстве.
— Главное, что ты здорова.
***
Вечером Алексей снова пошёл к Агафье Ильиничне — с полными сумками продуктов, как и советовали соседи.
— Денег не беру, — предупредила знахарка, открывая дверь. — А вот консервы и крупу — пожалуйста.
Он поставил сумки на пол, не зная, как начать разговор.
— Спасибо вам, — наконец выдавил он. — Мама совсем здорова. Как ни в чём не бывало.
— Это хорошо.
— Только я хотел спросить… Почему? Почему Кристина так сделала?
Агафья помолчала, глядя на него своими ясными глазами.
— Жадность, милый. Простая человеческая жадность. У вас в семье имущество на кого записано?
— На маму…
— Вот и ответ. Сначала мать, потом отец. А потом и ты бы не нужен стал. Она бы нашла способ.
Алексей похолодел.
— Но как она вообще… Где она этому научилась?
— А ты думаешь, такому учиться надо? Зла в человеке и так хватает. Нужно только знать, куда его направить. А уж таких знаний в нашем мире навалом — и в книжках, и в интернете вашем. Соль — инструмент древний, простой. В злых руках и хлеб отравой станет.
Он кивнул, переваривая услышанное.
— Она больше не вернётся?
— Не вернётся. Зло отражённое — оно к источнику возвращается. Ей сейчас самой несладко придётся. — Агафья усмехнулась. — Но ты о ней не думай. Забудь, как страшный сон.
***
Домой Алексей шёл пешком. Февральский ветер бил в лицо, но он не замечал холода.
В квартире было светло и пахло оладьями. Мать смеялась над чем-то, что рассказывал отец. Обычный субботний вечер, каких было сотни до этого.
Алексей снял куртку, прошёл на кухню.
— А вот и наш герой, — улыбнулся отец. — Чай будешь?
— Буду.
Он сел за стол, взял оладью — горячую, с хрустящей корочкой. Мама всегда пережаривала их чуть-чуть, и это было вкусно.
— Пап, — сказал он, прожевав, — а ты веришь теперь? Ну, во всё это?
Пётр задумался. Почесал затылок — жест, который Алексей помнил с детства.
— Знаешь, сын… Я сорок лет машины чиню. Думал, всё на свете устроено как двигатель — понятно и логично. А оно вон как выходит.
— То есть веришь?
— А куда деваться. Своими глазами видел.
Вера накрыла его руку своей:
— Мы просто поняли, что мир больше, чем кажется. И люди — тоже.
Алексей кивнул. За окном темнело. Впереди была ещё целая жизнь — без Кристины, без лжи, без розовой соли в красивой коробке.
И это было правильно.
© Михаил Вяземский. Все права защищены. При цитировании или копировании данного материала обязательно указание авторства и размещение активной ссылки на оригинальный источник. Незаконное использование публикации будет преследоваться в соответствии с действующим законодательством.
